Автор:  Мария Маковская

 

 

      В рамках XIII Красноярской музейной биеннале «Переговорщики», состоявшейся в стенах Музейного центра «Площадь Мира», состоялась выставка «После Поздеева». Кураторки – этот феминитив используется самими авторами выставки – Оксана Будулак и Александра Семенова собрали работы 17 современных художников города Красноярска, чтобы показать, что происходит сейчас с творческим миром Сибири.

​

      Кураторки выставки «После Поздеева» поставили себе понятную, но весьма сложновыполнимую задачу: показать в рамках биеннале «Переговорщики» срез красноярского искусства за последние 30 лет, тем самым совершив символические «переговоры» как между поколениями художников, так и между красноярским/сибирским/российским/мировым искусством.

​

    Так, Александра Семёнова и Оксана Будулак вместили в свою выставку как раннее творчество уже зрелых артистов – Виктор Сачивко, Андрей Исаенков – так и достаточно молодежные проекты Валерии Тыняной, Алексея Мартинса. К тому же, все художественные работы расположены в хаотичном порядке в нелинейном экспозиционном пространстве, создавая ощущение того, что «старое» и «новое» искусство в Красноярске существуют одновременно бок о бок. Пожалуй, отличия работ каждого художника являются одним из феноменов красноярского искусства, который авторы проекта показывают, как нечто общее и одновременно разрозненное в творческом замысле, методе и исполнении.

​

     Выставка «После Поздеева» представляет и актуальные эко-повестки Алексея Мартинса и Александра Блосяка (См. илл. №1), и не менее актуальные сейчас партиципаторные инсталляции Вадима Люка и Александра Закирова, разрастающиеся силами посетителей, и дадаизм Игоря Смирнова, и концептуализм Игоря Лазарева, Олега Пономарёва и Александра Сурикова, и кажущиеся не вполне актуальными в XXI  веке научно-фантастический натурализм Александра Краснова, «обсценный лубок» Александра Левченко (См. илл. №2)  и пасторальный примитивизм Ирины Верпеты и Елены Лихацкой.

​

    Кураторки также усиливают эффект широкоамплитудности красноярского искусства тем, что экспозиционно заигрывают с самим понятием «искусство», расширяя его до весьма больших пределов. Так, например, в экспозицию включена стена (См. илл. №3), полностью покрытая граффити-тэгами (притом, что сами уличные тэггеры традиционно не считают себя художниками), а произведение А. Закирова представляет собой партиципаторную практику, которые, если и присутствуют в музеях, то выносятся за рамки художественной экспозиции, представляясь как развлекательно–познавательный сервис для посетителей. 

Другая художественная крайность, к которой обращаются А. Семёнова и О. Будулак, – это маргинальное и вульгарное искусство. Например, Владимир Жуковский в своей визуальной поэзии (См. илл. №4) и Александр Суриков в «копиях» полотен своего однофамильца (См. илл. №5) прибегают к изображению (пусть и стилизованному) гениталий, А. Левченко в подписях к своим «Опусам» (это не пренебрежительный термин, это название его серии) использует ненормативную лексику («Пожилой п...с защищает девушку от хулиганов»), а самих хулиганов наделяет фашистской символикой, а Олег Пономарёв в своём видео-арте рубит дрова полностью голым. Желание кураторок включить произведения подобного толка в экспозицию не случайно и явно обдуманно (учитывая, что подобные решения приходится аргументированно «отвоёвывать» у представителей Министерства культуры). Во-первых, подобная составляющая является очень действенным триггером, который, хоть и способен отпугнуть консервативную часть аудитории, но в большинстве случаев всё же провоцирует более или менее маргинальных посетителей и практически всю молодёжь на определенную реакцию. Во-вторых, такой подход опять же служит главной цели – показать красноярское искусство как можно более разнопланово.

​

    Этой же задаче служит и решение кураторок показывать не программные произведения художников, а довольно редкие и нетипичные их работы. Так, живописец А. Суриков представлен, помимо хорошо забытой серии «Суриков-7», дадаистическими книжками-зинами, живописец А. Исаенков – диджитал-артом аж 1993 года, уличный художник А. Закиров – партиципаторной практикой, довольно аполитичный иллюстратор А. Блосяк – внезапным граффити на тему вырубки лесов (См. илл. №6), концептуалист В. Слонов – древними холстами, написанными в чуждой ему сейчас академической манере (См. илл. №7), а В. Жуковский – наоборот, свежими экспрессивными иллюстрациями к поэзии.

​

    Также, Будулак и Семёнова проявляют небывалую для музейного центра кураторскую щедрость, и две центральные стены оставляют пустыми, предлагая современным красноярским авторам принести свои произведения, чем дают понять: каждый художник имеет шанс попасть в экспозицию биеннале и в «послепоздеевский» срез красноярских художников.

​

    В названии выставки «После Поздеева» ключевым оказывается именно первое слово. Из 17-ти представленных на выставке художников некоторый отпечаток творчества Андрея Геннадьевича можно проследить (и то, с натяжкой) в холстах И. Верпеты и Е. Лихацкой (См. илл. №8). При этом это больше не преемственность, а какая-то невольная вторичность. Ведь Андрей Геннадьевич Поздеев был не изобретателем примитивизма и абстрактного символизма, а скорее преемником мировых течений, которые он переработал настолько глубоко лично, что появление его последователей (прямых или косвенных) стало почти невозможно. Поэтому выставка художников, которые творят сейчас, после Андрея Геннадьевича, показывает зрителям поиски новых решений и воплощений авторского замысла. Кураторки «После Поздеева» дали понять, что сибирское искусство не ограничивается В. И. Суриковым и А. Г. Поздеевым, наоборот: оно развивается, ищет новые формы, затрагивает важные темы и, самое главное, не забывает свои истоки, при этом формируя новые тенденции.

​

Все фотографии предоставлены пресс-службой Музейного центра «Площадь Мира»

​

​