​

– СУЩЕСТВУЕТ ЛИ СИБИРЬ КАК ЭКОНОМИЧЕСКАЯ, ПОЛИТИЧЕСКАЯ, КУЛЬТУРНАЯ ОБЩНОСТЬ? 

   – Скорее всего, есть отличия, есть какие-то заделы, но сказать, что здесь сформирована новая общность, нельзя. Почему? Во-первых, мне представляется, что  в Сибири нет единого информационного пространства. Нет столицы Сибири в полном смысле этого слова, откуда бы исходили все телепередачи, газеты, журналы. Информационное пространство очень сильно различается по регионам. Я часто бываю в разных городах: в Новосибирске, Томске, Омске, Кемерове, Барнауле и др. – и вижу совершенно разный уровень телевидения, разный уровень свободы СМИ. 
   Регионализация сохраняется достаточно сильно. Я полагаю, что это одна из слабостей. Можно было бы заняться созданием единого информационного пространства, и тогда это каким-то образом можно было бы характеризовать как единую культурную и политическую общность.
   Если говорить о нас, о Красноярском крае, то известно, что мы такой «New Hampshire», т. е. политическая модель для голосования страны. Как голосует Красноярский край, так примерно голосует Россия. Это не случайно, потому что у нас огромная протяжённость, разные природно-климатические зоны, такая же пропорция сельского и городского населения, как и в стране, есть север и юг, индустриальные и сельскохозяйственные районы. 
  Поэтому мы можем служить моделью, а это значит, что в политическом смысле мы почти не отличаемся от России в целом. Чем отдалённее регионы, тем больше в них отличий от центра, особенно на Дальнем Востоке. Но мы, центр Сибири, представляем собой чаще всего слепок с политической карты России. 

– КАКОВЫ ВЕКТОРЫ БУДУЩЕГО РАЗВИТИЯ СИБИРИ? 

– Если мы говорим об основных направлениях развития, то желательно найти свое место в глобальном мире, в глобальном разделении труда. Сибирь называют «сырьевым придатком», хотя на самом деле это не совсем так. 

  В Иркутске выпускают военные самолёты, в Комсомольске-на-Амуре стали собирать «Суперджет», хотя это Дальний Восток, не совсем Сибирь. В Улан-Удэ – вертолётный завод, у нас – космический комплекс в Железногорске, под Красноярском, где создаются спутники связи не только российские, но и французские. В Новосибирске есть авиационная отрасль и т. д. Есть и наука, прежде всего в Новосибирске и Томске. Это уровень всероссийский, он сопоставим с Москвой, Питером, Нижним Новгородом, а по некоторым параметрам – и с мировым. От сырьевой составляющей Сибири никуда не деться, но в этом нет ничего плохого. Канада и Австралия стали развитыми странами во многом за счёт богатых залежей полезных ископаемых. Но мне представляется, что важнее многоотраслевая экономика, особенно с упором  на такие высокие технологии, которые повторить сложно. Сделать конкурентоспособный истребитель или гражданский самолёт очень тяжело. Страны, где их производят, можно буквально по пальцам пересчитать. И в этом смысле конкуренция ограничена: не все страны могут войти в этот рынок, многие не пытаются и не будут пытаться. Когда бываешь в других странах, допустим в Азии, с одной стороны, видишь прогресс, а с другой – понимаешь, что, допустим, нет у них космической или авиационной отраслей и не будет в обозримой перспективе. Они совершенно не готовы к этому, и это наш сибирский шанс.

  Но самое важное то, что мы можем стать торговым перекрёстком, и на себя перетянуть значительные товарные потоки. Ситуация в глобальном мире способствует этому, и всё зависит от нас. Если Китай, Юго-Восточная и Южная Азия в экономическом отношении 30–40 лет назад были слабы, то сегодня это гиганты. Азия вскоре станет ведущей экономикой мира. Европа по-прежнему остаётся экономически мощной. Сибирь находится между Азией и Европой. Северный маршрут через Арктику из Южной Азии в Северную Америку также лежит через Сибирь. Это тоже очень перспективно. Мы можем оказаться на перекрёстке торговых путей. Вот это  главный шанс, именно логистический. Почему? Потому что история показывает, что, как только куда-то смещаются основные торговые пути, туда перемещается и центр мира.

 В древности таковым было Средиземноморье. Когда под влиянием арабов с VIII века практически закрылся Гибралтар, тогда путь «из варяг в греки», т. е. из Балтики в Чёрное море, из Северной Европы в Византию, Венецию, Геную прошёл по Днепру. Благодаря этому Киев и Новгород стали важными торговыми центрами. А до той поры их никто не знал. Когда в силу определённых причин торговые пути изменились, Новгород пришёл в упадок, превратившись едва ли не в деревню. Триста лет назад в Новгороде оставалось всего 2 тыс. жителей, а в XII–XIII веках это был практически крупнейший город Северной и Центральной Европы. 

  И сегодня, чтобы нам этот логистический шанс использовать, прежде всего нужны вложения в транспортно-логистическую инфраструктуру. Тогда мы сможем часть этих потоков замкнуть на себя и будет совершенно другое отношение к Сибири. Но есть, к сожалению, опасность упустить этот шанс, ведь Казахстан и среднеазиатские страны пытаются проложить из Китая железнодорожные, автомобильные, воздушные пути. В этой связи мне представляется, что главный наш шанс в этом, а всё остальное сопутствующее. Если есть инфраструктура и развивается экономика, то будут инвестиции, а тогда будет заинтересованность и в образовании, и в науке, и в культуре. А если у вас глухой медвежий угол, тогда вы никому не интересны и никто не будет в вас вкладываться. 

​

–  КАКИЕ СИЛЫ В НАСТОЯЩЕМ ОПРЕДЕЛЯЮТ ЭТО БУДУЩЕЕ?

  – Наши природные ископаемые будут нужны миру: не так много их на Земле. Лес будет нужен, потому что площади лесов сокращаются во всём мире. Ещё важный шанс, как ни странно, в сельском хозяйстве. Сейчас это почти не прослеживается, но у нас много пашни, много земли, чего нет в других странах, и удивляешься, насколько там плотное население. Просто потрясающе! Особенно в странах Азии: Индии, Индонезии, Таиланде. У нас такого нет. И земли, кстати говоря, в Южной Сибири есть очень хорошие, особенно на Алтае. До революции Сибирь снабжала сливочным маслом не только Центральную Россию, но и Западную Европу. Экспорт сибирского масла давал валюты в 2 раза больше, чем вся золотодобыча России. Современное высокотехнологичное сельское хозяйство может приносить высокую прибыль. И сегодня передовые хозяйства это демонстрируют, но их единицы.

  Если говорить об образовании, то сегодня первые попытки сделаны. В частности, создан Сибирский федеральный университет, Дальневосточный федеральный университет, который в 2012 году должен разместиться в суперсовременном кампусе. Это очень хорошие шаги, очень сильные, они, конечно, принесут свои плоды. Но вопрос в том, сможем ли мы таким способом войти в лучшую сотню университетов. Всё-таки, на мой взгляд, вопрос остаётся открытым. Последний мировой рейтинг университетов показал, что в первой сотне в основном американские и английские университеты, но есть и Гонконгский и Сингапурский университеты. Сингапур и Гонконг в прошлом были английскими колониями, Т. е. всё лучшее высшее образование, согласно международным рейтингам, сегодня англоязычное. 

   Но туда стремительно врываются китайские университеты, а нас там практически нет. Московский государственный университет 
(МГУ), первый наш университет, не входит в 100 лучших университетов мира.

​

  Здесь есть простые правила: нужны таланты, ресурсы и качественный менеджмент. Например, Сингапурский университет очень молод. Он сделал колоссальный прорыв за счёт этих трёх факторов. Они всё грамотно выстроили и буквально ворвались в первую тридцатку мирового рейтинга практически с нуля. Мне довелось побывать в Сингапуре несколько лет назад. Сам город, его энергетический заряд, его успехи просто потрясают. В стране существует программа поддержки одарённой молодёжи и привлечения талантов со всего мира. Самые талантливые выпускники Сингапурского университета за счёт государства обучаются в магистратурах и аспирантурах лучших университетов мира. На обучение молодого учёного за рубежом и закрепление его в родной стране правительство тратит по миллиону долларов! Конкурентоспособность Сингапура стремительно растёт. Без подобной программы и без эффективной системы обучения молодого поколения английскому языку нам не удастся совершить прорыв в инновационное общество.
 

– КАКИЕ  СУБЪЕКТЫ  СПОСОБНЫ  ОБЕСПЕЧИТЬ ЭффЕКТИВНОЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ И КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ СИБИРИ? 

 –  Сочетание социальной инженерии, некоторых элементов планирования, со свободами – есть путь к успеху. Например, в Сингапуре политических свобод немного, всё-таки к самым демократическим государствам страна не относится, но экономические свободы просто колоссальны. Это одна из самых либеральных стран в этом смысле. Здесь экономика настолько свободна, что президент Д. А. Медведев, будучи в Сингапуре, сел за ноутбук и за десять минут зарегистрировал свой ресторан. Хватило десяти минут, чтобы открыть бизнес. 

   Вот когда у нас что-то подобное будет, то появятся шансы на развитие. Я думаю, что экономические свободы – это очень важный момент. В Сибири есть хорошая традиция в этом плане. Сибирь осваивалась не столько феодальным государством, сколько  свободными, вольными людьми, купцами, первопроходцами, которые брали на себя все риски. И здесь не было крепостного права. Это другой образ мыслей. Большинство красивых зданий в центре Красноярска построено во второй половине XIX и начале XX века. А почему? А потому что тогда были реформы. Реформы Александра II, Витте, Столыпина открыли и для крестьян, и для купечества, и для предпринимателей, для местного самоуправления очень широкие возможности, и наступила своего рода эра процветания. Достаточно сказать, что в середине XIX века Енисейская губерния добывала более 90 % золота всей России. Купцы ввозили передовую технику. Тогда в Красноярске появились электричество, водопровод, кинотеатры. Шла мощная торговля. Если вы даёте свободу экономическую, если вы даёте проявлять инициативу, то народ всё сделает сам. В Сибири есть традиция свободы. Она была несколько нарушена централизованной плановой системой, нас отучали от самостоятельности и приучили к иждивенчеству. Тем не менее, эта традиция не пропала совсем. И эта ментальность может сработать в плюс при определённых политических и экономических условиях. Главная сила любой страны, залог её процветания – свободный человек. Если есть свободный человек, есть гарантия частной собственности, возможность работать и на 
себя, и на страну, то всё будет. А вот роль государства должна оставаться значительной, так как серьёзные инфраструктурные проекты может реализовать только государство. Но если государство улучшит инвестиционный климат, причём улучшит в разы, то инвестиции просто хлынут, потому что заинтересованность в Сибири пока что есть у многих, в том числе у наших соседей из Азии. Итак, главные условия успешного развития – свободный человек, свободное предпринимательство и  сильное государство, которое гарантирует эти свободы.  Обеспечить эффективное социально-экономическое и культурное развитие Сибири может свободный человек и свободное справедливое государство, т. е. государство, в котором чиновничий аппарат служит людям, а не себе, не системе. Если он начинает работать на себя, то это гибельный, тупиковый путь. Ограничение бюрократии – важная задача. Сингапур имел подобные проблемы, но практически за 30 лет сумел почти полностью задавить коррупцию. Здесь нужна политическая воля. В Сингапуре она была, а у нас её пока нет. 

  Нужно желание изменить страну и нужны экономические свободы.  С политическими свободами не всё так просто. В том же Сингапуре их пока не очень много, но общество более стабильное, спокойное, безопасное, чем в Соединённых Штатах, например. По уровню межэтнического согласия, безопасности граждан Сингапур превосходит страны, считающие себя светочами политического либерализма. Скажем, сентябрьские погромы в Великобритании – это определённый сигнал западному обществу. Это то, чего смогли избежать такие страны, как Сингапур, благодаря целенаправленной национальной и конфессиональной политике. Телевидение выполняет воспитательную роль, есть некая воспитательная, этическая, образовательная составляющая в работе всех средств массовой информации. Там даже маленькие дети, как правило, знают два-три языка. Воспитанность проявляется на каждом шагу – везде образцовый порядок, это самая чистая страна в мире. И достигается это благодаря  политической воле, неизбежности наказаний за нарушения закона и воспитательной работе. Всё это благоприятно сказывается на экономике. 

 Например, в 2010 году, когда многие страны имели отрицательный прирост ВВП, Сингапур прибавил 14 %. Мы не смогли выполнить задачу удвоения ВВП страны за 10 лет, а Сингапур за 40 лет увеличил ВВП в 300 раз!

 Для развития страны государство должно создавать политические, экономические, культурные условия, заниматься инфраструктурой, а всё остальное должен делать частный бизнес.
Если говорить о внешнем факторе, то приоритетным для нас представляется  сотрудничество с Азией: величайшим нашим соседом Китаем, Южной Кореей, Индией, Вьетнамом, Индонезией, Малайзией. Они очень быстро поднимаются и по многим показателям нас уже превзошли. Например, в Индии я наблюдал, как даже маленькие дети с родителями говорят по-английски. В солидных фирмах рабочий язык английский, они все свободно им владеют, а у нас этого нет. В Индонезии ежегодные школьные каникулы длятся 6 недель, а у нас 17 недель! Любой выпускник школы сносно говорит по-английски. Индонезия по индексу научного цитирования превзошла Россию. А почему? Они всё публикуют на английском языке, хотя Индонезия в прошлом голландская колония, там англичан не было. Тогда они говорили на голландском, а сегодня говорят на английском.  Знание английского – это для нас важнейшая задача. В странах Азии есть собственные телевизионные каналы на английском языке. Есть много обучающих передач, с помощью которых учат английскому языку детей и взрослых. И каналы соседних стран, того же Сингапура, в основном идут на английском. И в Таиланде можете смотреть сингапурский или индийский канал на английском языке.

  Индия занимает первое место в мире по оффшорному программированию. Кластер в Бангалоре во многом создавали сингапурские индийцы. В Сингапуре большая индийская община, там выходцы из Индии создали бизнес и стали вкладываться в Индию. Китайское экономическое чудо последних 30 лет стало реальностью во многом благодаря Гонконгу и Сингапуру, где преобладают этнические китайцы. И вот именно этот толчок стал 
важнейшим для прорыва китайской экономики. У нас тоже есть большая зарубежная русская община, и мы вполне можем использовать этот ресурс. Если в СФУ  пригласить по конкурсу на хороших условиях и за хорошие деньги  лучших учёных, в том числе российского происхождения, то можно было бы создать научные школы мирового класса за очень короткий срок. Но наука не будет развиваться, если не будет таковой потребности в экономике, если не будет роста, а рост создают инвестиции. Нужно привлекать как свои, так и зарубежные инвестиции, и здесь роль государства большая. Прежде всего, в создании благоприятного инвестиционного климата. 

​

   Ещё одна из идей, которую можно было бы реализовать, – это  привлечение русскоговорящих студентов со всего мира, особенно 
из  стран СНГ. Мы могли бы заполнить наши университетские аудитории русскоязычными студентами из бывших республик Советского Союза и не только. Так, как это делают, например, чехи. Если ты можешь на чешском языке успешно сдать вступительные экзамены, то ты учишься бесплатно. На таких условиях мы могли бы привлечь огромное количество молодых людей. Это было бы намного эффективнее, чем та иммиграция, которая сегодня есть. Это серьёзный шанс для Сибири. А пока в Россию приезжают самые обездоленные, не знающие русского языка люди.

​

​