СОДРУЖЕСТВО ПРОСВЕТИТЕЛЕЙ КРАСНОЯРЬЯ
УМНЫЕ РЕГИОНЫ - БУДУЩЕЕ РОССИИ
Сибирский характер как бастион нравственности:
мифология, художественные образы, реальность
Елена Викторук,
доктор философских наук
«Лицом к лицу лица не увидать
Большое видится на расстояньи»
Сергей Есенин «Письмо к женщине»
Разделы
МИФОЛОГИЯ ХАРАКТЕРА: СПАРТАНЕЦ – ДЖЕНТЛЬМЕН – «БЛАГОРОДНЫЙ МУЖ» – СИБИРЯК
В. П. АСТАФЬЕВ: ПРИМЕР МОРАЛЬНОГО ЛИДЕРСТВА СИБИРСКОГО ХАРАКТЕРА
Сибирский характер в деятельных образцах
Тайга – символ достоинства, правды и морального порядка.
«Царь-рыба» - образ универсального морального закона.
«Царь-рыба» в коллективном бессознательном сибирского характера.
«Добро» и «зло» под ледяным взглядом «царь-рыбы».
"Большое видится на расстоянье"
Реальность сибирского характера.
Характер – это ценность, которая выше всякой цены.
«Моральные затеси» сибирского характера.
Есть ли в России такое место, где сохранилась истинная, неиспорченная нравственность? Один из возможных положительных ответов: «Да, где-то очень далеко, на краю света, в Сибири…». Сибирь и сибирский характер в силу целого ряда причин стали метафорой особого морального пространства, над которым не властно время, где хранятся не поддающиеся порче эталоны добра и зла, совести, долга, правды и человеческого достоинства. Иллюзия эта поддерживается в обыденном сознании, в художественном творчестве и даже в науке. Коллектив известных ученых выпустил трехтомную монографию под названием «Сибирский характер как ценность»1, в которой с позиций педагогики, психологии, социологии и философии исследуется феномен особого характера с такими чертами, как сила духа, сила воли, патриотизм и порядочность. Отбросим лукавство (ведь мы – сибиряки!) и честно спросим, у кого в полной мере наличествует этот самый характер? Есть ли сибирский характер у десятков тысяч заключённых-преступников, которых свозят в Красноярский край со всей страны? Есть ли этот характер у тысяч мигрантов и гастарбайтеров из стран СНГ, ближнего и дальнего зарубежья? Являются ли носителями сибирского характера проживающие в нашем крае татары, немцы, мусульмане, иудеи, готы и эмо, рокеры и байкеры? А руководители края, губернатор и его команда – наделены сибирским характером?
Характер в его эталонных образцах уже хорошо исследован в научной литературе. М. Оссовская, анализируя феномен и сущность этоса, понимание которых важно для современной теории и практики морали, раскрыла и особенности моральных эталонов, своеобразных моральных бастионов, «крепостей, которые не сдаются», удерживают подлинно человеческие качества. Среди таких эталонов − рыцарь и джентльмен. М. Оссовская раскрывает «утопизм» этих характеров, показывая их как устойчивые мифы. Понятие «Спартанский образ жизни» в обиходном, идеализированном, представлении означает «простой, суровый, без всяких излишеств». Тысячелетия людей восхищают такие качества спартанского характера, как дисциплинированность, умение переносить боль, пренебрежение к смерти, способность быстро принимать решения, скромность, некорыстолюбие, а прежде всего – мужество2. Не правда ли, в спартанском характере много сибирского? Миф о достойном спартанском характере развенчивают историки, философы, культурологи, описывая его «обратную сторону», реальность: стремление сохранять без изменений общественный строй и существующие в нём племенные табу; партикуляризм, противопоставляемый универсализму; склонность к изоляции, чувство превосходства над соседями, антигуманизм (К. Поппер). Для спартанцев был свойственен конформизм, доходящий до стадности, послушание, отсутствие потребности в независимости, ксенофобия, пренебрежение к интеллектуальным достоинствам и нежелание внимать чужой мудрости. Низкий статус семьи и семейных отношений, невысокая эстетическая культура и искусство, подчиненное власти3. Не так однозначен и «джентльмен» как европейский эталон достойного человека. В работе М. Оссовской читаем: «Под совершенным джентльменом мы понимаем человека, который способен одинаково хорошо служить обществу и охранять его интересы, а также быть его украшением… ему присуще такое достоинство и такое величие, какими только может обладать человек. К этому нужно добавить ясный ум, свободный от предубеждений, и обширные познания». В своих манерах джентльмен должен быть скромным, но не приниженным, искренним, но без панибратства, готовым помочь, но не угодливым, невозмутимым и неунывающим. В этом мифологизированном образе видится и конфуцианский «благородный муж» цзюнь-цзы, и «сибиряк». В реальности же «джентльменами» называли людей, имевших «благородное происхождение», но оставшихся без собственности, без наследства, без титула. Дж. Ст. Милль пишет, что сначала «джентльменом называли человека из хорошей семьи, а потом оно стало означать всякого, кто живет не трудясь, не занимается физическим трудом4». Спор о том, кого можно считать джентльменом, а кого нельзя, продолжался столетиями, поскольку было непонятно, считать ли внебрачных сыновей джентльменами, ведь часто они оказывались лучше законных потомков. Можно ли утратить джентльменство из-за недостойного поведения? Может ли быть джентльменом бедный человек? Похожие вопросы можно задать о «сибирском характере»: какой процент проживающих в Сибири обладает таким характером? меняется ли характер человека, когда он уезжает жить в другие края, и приобретается ли он «приезжими»? Для того чтобы полнее раскрыть технику формирования характера как морального эталона, приведём ещё один пример успешной «мифологизации» характера – образ конфуцианского «благородного мужа» цзюнь-цзы. Этот образ выстраивается как противопоставление «ничтожному человеку» сяо жень. Все читавшие «Лунь юй» помнят: «Благородный муж боится трех вещей: он боится Неба, великих людей и слов совершенномудрых. Низкий человек не знает веления Неба и не боится его, презирает людей, занимающих высокое положение; оставляет без внимания слова мудрого человека». «Благородный муж» учтив, милосерден и внушает уважение, обладает несокрушимой силой воли и стойкостью духа. Он не ведает страха и спокойно принимает удары судьбы, даже мученическую смерть, ибо знает, что всю жизнь служил добру и совесть его чиста. Ему легко повиноваться, потому что он требует от других только то, что им доступно, но ему трудно угодить, ибо он ценит людей не за услуги, ему оказанные, и даже не за их личные качества, а за бескорыстное служение Великому Пути. Его антипод «низкий человек» (сяо жень) в своих поступках руководствуется лишь соображениями личной выгоды, повсюду ищет сообщников, но не уважает ни их, ни себя, он домогается милостей, а получив желаемое, забывает о благодарности.
«Благородный муж» цзюнь-цзы
«Низкий человек» сяо жень
в беде распускается
всегда озабочен
думает о том, как извлечь выгоду
стойко переносит беды
в душе безмятежен
думает о том, как не нарушить путь
Мифотворчество как техника идеализации характера, формирования образа должного, свойственна всем этическим системам, но есть в них особенности. К примеру, христианский эталон формируется, когда общество находится в состоянии глубокого нравственного кризиса, так что обращения к рассудку человека, здравомыслию, а тем более к совести оказываются безответными.
Это время, когда Христос и его последователи не верят в благоразумие людей и возможность их нравственного совершенствования без какого-либо мифологизированного воздействия и воздействия путём морально-психологических манипуляций. Стремление к мифологизации характера – обычная практика как спонтанных (неклассических), так и классических этических систем. Сегодня, наряду с уже закрепившимися в истории и культуре эталонами, формируются новые. Работы американского психоаналитика Джин Ш. Болен «Богини в каждой женщине» и «Боги в каждом мужчине» стали бестселлерами, предлагая «наборы» характеров на любой вкус: Зевс, Аполлон, Гефест, … Афина, Артемида, Персефона… В современной морали «общества ранней глобализации» с присущим ей «микшированием» норм, принципов, идеалов предлагается и целый калейдоскоп «идеальных» характеров. Примеряя их на себя, молодые люди (к примеру, студенты) чаще всего бывают разочарованы. Студентки, будущие психологи, проведя анализ современных поведенческих эталонов, утверждают, что ни «топ-модель» (гламурная леди), ни «бизнес-вумен», ни «домохозяйка», тоже представляющие собой мифологизированные, обобщённые типы, не кажутся им престижными по причине слабых, очевидно проигрышных сторон характера. Дискуссия о насущных проблемах теории и практики морали в студенческой аудитории показывает, насколько востребованы современные образцы и моральные эталоны, предлагающие новые положительные характеры. «Сибирский характер» как особый эталон среди молодежи не популярен. Миф и реальность переплетены в представлениях о «характере», отразить это неразрывное единство по силам художественному образу. Бесспорно то, что в этих моделях-характерах должны быть отражены и закреплены актуальные, современные показатели УСПЕХА и ДОСТОИНСТВА. В моральной аргументации есть разные пути: утешение, устрашение, проповедь. В разные времена и в разных исторических социокультурных и политических условиях эти техники применялись по-разному.
Тем не менее очевидны общие приёмы, с помощью которых осуществляется построение морального эталона:
• личный пример;
• описание «правильных» черт характера в деятельностных образцах;
• описание черт, не свойственных данному характеру;
• сравнение и противопоставление «правильного» и «неправильного»;
• описание образа над-человеческого вечного морального закона, неподвластного властителям и «звону злата»;
• описание назидательных примеров-притч.
Слабость этических систем прошлого, при всей их непреходящей ценности, в том, что императивы и нормы задаются извне, а не взращиваются «изнутри» самим моральным субъектом. Внедренные моральные эталоны льстивыми увещеваниями, добрыми пожеланиями, но чаще путём запугивания, психологических манипуляций и давления всегда слабее тех, которые выработаны самим собой.
В моральном развитии субъекта специалисты выделяют стадии, которые называются по-разному, но суть их одна. Первая стадия аномии (С. И. Гессен), доконвенциональный период (Л. Колберг), кода субъект подчиняется нормам морали из страха наказания или с целью получения вознаграждения. Второй период гетерономия (С. И. Гессен), или конвенциональный, характеризуется тем, что поведение человека определяет желание нравиться другим (авторитетным для него людям), а самом лучшем случае этим авторитетом является закон. Большинство людей, как показывают исследования, дорастают лишь до этого уровня. Третий уровень – автономия (постконвенциональный) – состояние, когда субъект ведёт себя этично из чувства долга, который он самостоятельно возложил на себя. На первых двух уровнях субъекта вытягивают из состояния аномии «другие», на третьем он, подобно Барону Мюнхгаузену, должен вытянуть себя сам. Возможно ли сегодня российскому обществу в ситуации «этического блуждания» и потери «истинных» моральных ориентиров вытащить себя из затягивающего, гибельного болота отрицания безусловных человеческих ценностей? Ценностей, которые не хочет признавать разум, выводящий в своей ограниченной логике: успешен тот, кто ворует; успешен тот, кто предаёт; успешен тот, для кого нет ничего святого! Ступень в развитии морального субъекта, когда он цинично отрицает «моральные предрассудки» и пытается стать «по ту сторону добра и зла», тоже исследована специалистами по психологии морали. У Л. Колберга это состояние в моральном развитии называется «ступень 4,5»: субъект (а это не только персона, но и коллектив, локальные сообщества и общество в целом) уже осознал несовершенство моральных норм, задаваемых другими, но ещё не дорос до формирования безусловной нравственности на собственных основаниях. Сибирский характер пусть иллюзорно, но рисует перспективу автономии нравственности, являющуюся высшим этапом морального развития субъекта, описанную Колбергом5. Мы обозначили некоторые известные модели характера как поведенческого эталона – спартанский характер джентльмена, «благородный муж» – и не определили основания для постановки с ними в ряд сибирского характера. Что это за основание, которое позволяет выделить сибирский характер: национальное? религиозное? региональное? климатическое? сословное? Особенность сибирского характера, на наш взгляд, состоит в том, что он трансцендентен для всех перечисленных оснований: они перестают быть существенными для того поведенческого идеала, который мы и рассматриваем как сибирский характер. Обратимся к личности и творчеству выдающегося писателя современности В. П. Астафьева, за которым закрепился имидж держателя «народной совести», «сибирского Конфуция», пророка этики глобализирущегося общества. Посмотрим на сибирский характер в перечисленных техниках мифологического построения. Опираясь на этико-поэтическое мифотворчество Астафьева, мы попытаемся не только проанализировать техники формирования морального эталона, но и сделать прогнозы о перспективности мифа под названием «сибирский характер» на этом конкурсе эталонов грядущей морали информационного общества с грядущей знаниевой экономикой и «пострациональной» моралью.
1 Сибирский характер как ценность: коллективная монография / под общ.ред. д-ра пед.наук, чл.корр.РАО М.И.Шиловой. – Красноярск, 2009
2 Оссовская М. Рыцарь и буржуа: Исследования по истории морали: Пер.с польск. – М.: Прогресс, 1987. - С.66.
3 Там же, с.72
4 Там же, с.140.
Страница наших партнеров: