«Год живописи», пожалуй, представляет собой самое новое художественное пространство Красноярска. Галерея была открыта чуть более трех месяцев назад, став «резиденцией» популяризирующего искусство красноярской школы проекта издательского дома «КоммерсантЪ». И пусть галерея и расположена на улице с, казалось бы, идеальным названием – Живописная, ее собственно коммерческий характер не может не давать о себе знать. (И слава богу, скажете вы, оценив и размеры площадей, и качество современного оборудования, и уровень освещения). Неспроста открывает выставку отнюдь недвусмысленный образ – «Золотой бык», он же золотой телец – манящий, сияющий (но, как и у Ильфа и Петрова, «давит золото» у Исаенкова, – тесно ему в рамках холста).

Вслед за «Быком» перед посетителем открывается длинный красочный ряд. Котики, селфи, городские достопримечательности – будто лента инстаграма, с сюжетами, до боли знакомыми каждому пользователю социальных сетей. Но рядом с ними – уже кристаллизовавшиеся в символы птицы, рыбы, будто поздеевские чаши… Выставка Андрея Исаенкова, назвавшего свой стиль однажды «новым красноярским реализмом» – будто яркий причудливый орнамент из дополняющих друг друга цветовых пятен.

Этот принцип – принцип цветовых пятен – и лежит в основе формирования экспозиции. Насыщенные, заполняющие полотно чистым мерцающим светом, они захватывают дух: сильные, яркие и, наоборот, еле читаемые, успокаивающие мягкостью белого, серого или нежно-розового, ощущением гулкости пространства. Этим принципом руководствовались организаторы выставки (среди которых, между прочим, был и сам художник) и при развеске работ: внимание зрителя, дробясь многократно перед стеной с пестрым множеством небольших работ, отдыхает и будто набирается сил, обращаясь к полотнам, свободно раскинувшимся по той или иной белоснежной стене галереи.

Но вернемся к определению стиля художника – «новый красноярский реализм». Если мы и можем усомниться в том, насколько он является «новым» и насколько «реализмом», то красноярским его можно назвать со всей уверенностью.

Красноярск живет во многих полотнах Андрея Исаенкова – в них он легко узнаваем. Это, к примеру, домики Николаевской слободы, увиденные художником в цветах румяного заката и сизых сумерек, это наши набережные, мосты. Но еще интересней то, что в картинах Исаенкова Красноярск не только живет, но и оживает. Подтверждение тому – диптих «Путешествие белого слоненка по ул. Копылова». Да-да, того самого, что каждый день наблюдает за нами в автомобильных пробках: стоит и смотрит, а здесь вдруг – пошел. Вокруг него – снег, и в небе, и на земле, и на крыше покосившегося от лет деревянного дома; от снега и сам он стал из зеленого белым. Но удивительно тепло на картине – от света Вифлеемской звезды на перекрестии струек печного дыма, от розового свечения вокруг и от той частички жизни, что нашел художник в уснувшем на зиму городе.

Однако не только город привлекает внимание художника – героем многих картин Исаенкова является он сам, что уж говорить о его многочисленных котах («Не бойся, погладь меня», «Дуся», «Ой, бля, кто здесь?»). Здесь его дом и вид из окна, его мысли, фантазии – в том числе эротические («Смерть и секс – это главные движущие силы прогресса, и мое творчество не исключение»), – наконец, его мечты, символом которых становится одноименная картина. Художник поставил на стол стул, на стул табурет, на который и приземлилась чудесного мерцающего цвета птица – ее боятся спугнуть, берегут, а схватят грубыми руками – и нет никого.

Наконец, нельзя не заметить, что некоторые работы – они не о человеческом, но об общечеловеческом. Здесь стоит обратить внимание на библейский образ Чаши на одноименной картине, с которым перекликается работа под названием «Соль». Здесь тоже изображена Чаша – чаша с солью, которую художник, возможно, занял у своего соседа. Вспоминается выставка художника, проходившая не так давно в музейном центре «Площадь Мира» и слова: «Всё имеет глубокий смысл. Каждый предмет – микрокосмос, отображение и воплощение мира, он ценен сам по себе и несёт абсолютное начало». Так и здесь чашечка с солью становится не иначе как младшей сестрой Святого Грааля.

Однако мы так и не ответили на вопрос, что же означает название выставки, что скрывает эта таинственная «О»? Невольно начинаешь словесный перебор (пригодился опыт в игре в слова): Образ, Ответ, Отклик… Но их ведь великое множество! Чем нам помогут, скажем, Огурец и Опилки? Но если попробовать выйти из плоскости? Представить, что «О» – это не буква, это символ. Вспомним, ведь наши предки (не наши, конечно, но, к примеру, современных египтян) гораздо больше воображения вкладывали в знаки, использовавшиеся для письма. Если «О» – это Ограда? Как круглый периметр камней Стоунхэнджа, как, если хотите, тот меловой круг, которым Хома Брут защищался от Вия. За ним – мир (Окрестности): город, его дома, набережные, люди. Сам круг – граница (Ограда) – собственно человек, его я. Наконец, середина – это душа (Общечеловеческая), это та самая Чаша, которая сверху сама – как буква «О» («Отпей!»).

Так, будто читая причудливый цветной орнамент, проходя по выставке Андрея Исаенкова, мы, если внимательно приглядеться, можем отыскать путь – от внешнего к внутреннему. И тогда эта «О» для нас станет не только схемой, но и той самой радостью узнавания.