В первые столетия колонизации Сибири вообще трудно говорить о какой-то общности «сибиряки». Это была территория наживы и произвола. «Сибирские “сатрапы” могут поспорить с азиатскими деспотами. Истории правлении их — это длинная вереница злоупотреблений, насилий, распутства», — справедливо отмечал близкий к «областникам» историк Г. А. Лучинский[1].

​

    Николай Михайлович Ядринцев писал в своей знаменитой книге о тех временах: «Взгляд на край, как на место наживы, был твёрдо усвоен сверху донизу. Страна [Сибирь] не имела и тени гражданского полноправия. <...> Воеводы и губернаторы в XVIII столетии отличались железным управлением. Телесные наказания, кнуты, темницы и пытки, “огонь и железо” были орудиями этого управления. Произвольные конфискации имущества, заточение и казни личностей, которых имущество хотел приобрести воевода, были в полном ходу. Нигде самовластие не достигало таких размеров, нигде правители не являлись такими всемогущими, как в Сибири в прошлом веке. Они окружали себя царскими почестями и пользовались неограниченной властью <…> Сибирские правители, привыкая распоряжаться независимо, часто даже сами начинали убеждаться, что они никому не обязаны отчетом, и не признавали являвшихся им на смену личностей. Отдалённая провинция потому не раз повергалась в анархию <…> В случае сопротивления при малейших жалобах и оппозиции, на жителей обрушался террор правителей»[2]. Не изменилась ситуация даже в первой четверти XIX века. Так Ядринцев описывал правление сибирского губернатора Ивана Пестеля (отца декабриста): «Последствием монополий и злоупотреблений по продовольственной части на отдалённых окраинах происходил ужасный недостаток в хлебе, начинались голода. Так, в 1811, а потом в 1815 и 16 годах, в Туруханском крае между инородцами обнаружилось людоедство»[3]. Ядринцев детально показал не только деспотизм властей, но и произвол купцов и промышленников в отношении простых колонистов[4]. Тем более это касалось туземного населения.

​

   Но к середине позапрошлого века в Сибири всё-таки наступило умиротворение. Интенсивно шёл процесс смешения этносов. Практически на всей территории Сибири наблюдалась внутренняя ассимиляция местных народов. Крупные этносы поглощали относительно небольшие народы. В Забайкалье шло обурячивание эвенков, в Якутии оякучивание эвенков и юкагиров. С этнической карты Сибири исчезли десятки этнических групп, в то же время появлялись новые этносы. В частности, в бассейне реки Хатанги сформировался новый народ — долганы — в результате смешения эвенков, якутов, ненцев и русских (так называемых затундренных крестьян). «Ленские» русские смешались с якутами. И очень большое значение для формирования сибирской общности, конечно, имела ассимиляция местных народов с русскими. Заведующий лабораторией гуманитарных исследований Новосибирского государственного университета, специалист по исторической этнодемографии Сергей Скобелев пишет: «Процессы культурных влияний со стороны соседнего русского населения, проходившие в это время, к середине ХIХ в. привели к полному слиянию с ним целого ряда территориальных групп коренного населения, таких как «канские татары», чулымские тюрки, проживавшие по р. Кия, Большой и Малый Кемчуг, эвенки бассейна Средней Ангары, буряты или обуряченные тунгусы западной части Прибайкалья и бассейна Верхней Ангары, всё коренное (тюркизированное к тому времени) население Красноярского лесостепного района и не переселившееся на левобережье (также в основном тюркизированное) население правого берега Енисея от Восточного до Западного Саяна (включая, например, всех койбалов), большинство так называемых “сымских остяков”. К концу ХIХ — началу ХХ в. это были районы чисто русского крестьянского расселения, и коренное население там уже официально не фиксировалось… Основная масса тунгусского населения Забайкалья, обитавшая на юго-востоке области, к концу ХIХ в. проживала вместе с русскими людьми, в результате чего современное русское население многих сёл Борзинского и соседних районов Читинской области[5] имеет заметную монголоидную примесь. К концу ХIХ в фактически обрусели и буряты, проживавшие между р. Хилок и Чикой (Цонголов род); в результате ононская русская группа Забайкалья отличается явными признаками монголоидности, свидетельствующими о массовости смешения с местным населением: доля бурят, вошедших в эту группу, составляет примерно 40 %, а эвенков — 20 %… По данным антропологических исследований, в забайкальских популяциях смешанного происхождения доля бурятской крови в целом составляет более 40 % »[6].

Сибирское еврейство антропологически и ментально отличалось от европейских соплеменников. Евреи были второй по численности этнической группой после русских среди некоренного сибирского населения. Они составляли существенную и экономически очень значимую долю городского населения: к концу XIX века в Тобольске, Томске, Якутске, Киренске, Енисейске, Канске — примерно по 6–6,5 %, в Каинске (ныне Куйбышев Новосибирской области) — почти 16 %, в Красноярске — 4,2 %, в Ачинске — 7,22 %. Особенно существенна их доля была в городах Восточной Сибири, в первую очередь в Забайкалье: в Иркутске — 7,1 % (в том числе 81 % иркутских купцов первой гильдии), в Нерчинске — 7,5 %, в Чите — 10,5 %, в Верхнеудинске — 11 % населения, в Баргузине — 33 % (этот старейший забайкальский город называли «сибирским Иерусалимом», 88% местного купечества были евреями). Однако эти цифры из переписи 1897 года отражают только население, назвавшее еврейский родным языком. Больше этой категории процентов на 5-10 в разных сибирских территориях на вопрос о вероисповедании назвали иудаизм. Например, в Иркутской губернии по языку – 7 111 человек, а по вероисповеданию – 7 478, разница в 5%, в Енисейской соответственно 5 058 и 6 167, разница в 18%. Кроме того, многие сибирские евреи (если не большинство) элементарно не знали идиш или тем более иврит. Сколько было крещеных евреев, назвавших родным языком русский, перепись не отразила.

​

   Первые евреи появились в Сибири ещё в 30-е годы XVII века, после польской войны: это были пленные и ссыльные. Добровольцам после введения черты оседлости в 1791 году въезд в Сибирь был запрещён. Подавляющее большинство сибирских евреев были мужского пола, и Александр I в 1817 году по просьбе генерал-губернатора Сибири Ивана Пестеля утвердил постановление Госсовета о том, что «евреи могут покупать или выменивать привозимых из-за границы женщин калмыцкого рода нехристианской веры и, обращая их в еврейский закон, сочетаться с ними браком», как это делали русские колонисты, обращая в православие женщин из Внутренней и Внешней Монголии. Так «калмычки» принимали иудейство. Евреям запрещалось следовать в Сибирь за ссыльными жёнами, а еврейкам — брать с собой сыновей (в 40-е годы XIX века разрешили брать сыновей в возрасте до пяти лет и дочерей в возрасте до десяти лет). С 1823 года в Сибирь в массовом порядке стали ссылать «жидовствующих», т. е. этнически русских сектантов, проповедавших некоторые догматы и соблюдавшие некоторые обряды иудаизма, значительная их часть влилась в еврейскую общину Сибири. 20 процентов сосланных в Иркутскую губернию польских повстанцев были евреями.  В то же время было запрещено ссылать преступников-евреев моложе 40 лет (видимо, чтобы не размножались, запрет перестал существовать только в конце XIX века в отношении политических). Сибирь внесла серьёзные коррективы в традиционные занятия евреев — они занимались охотой на пушного зверя, были старателями на приисках, землепашцами. Вообще, еврейская община сыграла существенную роль в подъёме экономики, особенно в Забайкалье, а также в сибиреведении: среди первых этнографов, географов, геологов, статистиков, историков Сибири значительная часть была из сибирских евреев. К началу ХХ века сформировался особый культурно-психологический тип сибирских евреев: они переняли образ жизни русского населения Сибири, большинство из них не знали идиш или иврит, не соблюдали законы кошрута и субботу, но при этом сохраняли национальное самосознание[7].

​

------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

 

1. Лучинский Г.А./История края/Сибирь/Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. СПб.: Брокгауз-Ефрон. 1890—1907.

2. Ядринцев Н.М. Сибирь как колония в географическом, этнографическом и историческом отношении. Издание 2-е, исправленное и дополненное. СПб, Издание И.М.Серебрякова, 1892, с.471, 473–475.

3. Там же, с.486.

4. Там же, глава Х «Экономическое положение населения», сс.394-443.

5. Сейчас Забайкальского края.

6. Скобелев С.Г. Демография коренных народов Сибири в XVII — XX вв. Колебания численности и их причины. http://www.zaimka.ru/to_sun/skobelev_4.shtml См. также Русские старожилы Сибири. Ист.-антропол. очерк. М., 1973, сс. 75-80, 174-178.

7. Сибирь. Еврейская электронная энциклопедия: http://www.eleven.co.il/?mode=article&id=13784&query=СИБИРЬ, Рабинович В. Ю. История еврейской общины в Иркутской губернии (ХIХ — начало ХХ вв.) // Сибирский еврейский сборник. Вып.1. Иркутск: Арком, 1992. сс. 16-29; он же. Евреи дореволюционного Иркутска: наброски к портрету. Журнал «Диаспоры», 1999, №1, сс.77-104; Кальмина Лилия. Евреи в Западном Забайкалье: поиск экономических ниш (вторая половина ХIХ — начало ХХ вв.), журнал «Диаспоры», 1999, №1, сс. 104-115; Энциклопедия Забайкалья (электронная версия): Евреи Забайкалья http://encycl.chita.ru/encycl/concepts/?id=1943; Еврейская энциклопедия Брокгауза-Ефрона: http://brockhaus-efron-jewish-encyclopedia.ru/beje/18-3/022.htm. На то, что официальная статистика не отражала реальное представительство евреев в Сибири указывали еще дореволюционные авторы, в частности, крупный экономист и статистик, бывший большевик, ставший впоследствии известным американским ученым Владимир Самойлович Войтинский (см.: Войтинский В.С., Горштейн А.Я. Евреи в Иркутске. Иркутск: Изд-во Хозяйственного Правления Иркутского Еврейского Молитвенного Дома и Иркутского Отдела Общества распространения просвещения между евреями в России, 1915; в этой довольно объемной книге исследуется положение не только иркутских, но и сибирских евреев в целом). Современный историк Владимир Рабинович, например, называет численность евреев - жителей Иркутска в начале ХХ века больше 10 процентов (по дореволюционной статистике – 7 процентов): «реальные размеры колонии значительно превышали официально зафиксированные данные. Правовые ограничения и неопределенный статус сибирских иудеев привели к тому, что значительную часть колонии составляли лица, не имеющие права жительства в Иркутске. В связи с этим они были вынуждены скрываться от "официального ока". По оценочным данным, нелегалы, ставшие постоянной головной болью для полицейских чиновников, могли составлять до трети колонии» (Рабинович В.Ю. Евреи дореволюционного Иркутска: наброски к портрету/ Диаспоры. 1999. №1. с. 82; http://www.archipelag.ru/ru_mir/rm-diaspor/hebrew/evrei_rkutska/). Похожая картина была и в других городах – периодически проходили переписи еврейского населения и обнаруженных незаконно проживающих выселяли; они с такой же периодичностью возвращались.  О роли евреев в экономике Сибири см., в частности: Гончаров Ю.М. Очерки истории еврейских общин Западной Сибири (XIX - начало XX в.). Барнаул: Изд-во "Аз Бука", 2005. Кальмина Л. В. Еврейские общины Восточной Сибири (середина XIX в. – февраль 1917 года). Улан-Удэ: Изд.-полигр. комплекс ВСГАКИ, 2003. Кальмина Л.В. Еврейское купечество Восточной Сибири (60-е годы XIX века 1917 г.). Улан-Удэ: ИПК ВСГАКИ, 2002 и другие её работы. Рабинович В.Ю. Евреи дореволюционного Иркутска: меняющееся меньшинство в меняющемся обществе. Красноярск: Кларетианум, 2002. Галашова Н.Б. Евреи в Томской губернии во второй половине XIX - начале XX вв. – Красноярск: Кларетианум, 2006. Любопытны также воспоминания бывшего эсера и социал-демократа, баргузинского золотопромышленника и предпринимателя, а впоследствии основателя добывающей и химической промышленности Израиля Моисея Новомейского: Новомейский М.А. От Байкала до Мертвого моря. Иерусалим: «Библиотека Алия», 1979.